США, Нью-Йорк • 2017
На крыльях тайны ~ On Wings of Mystery	Альфред ТУЛЬЧИНСКИЙ

Известный психотерапевт Анатолий Кашпировский в Нью-Йорке    * Послекнижие

В самом начале всей этой публикации, в новом вступлении я сказал, что наше общение с доктором с самого начала было сложным из-за разной ментальности, из-за многих иных причин. Но добавлю, что после выхода книги общение стало ещё гораздо сложнее. У него массу времени и нервов отнимали семейные проблемы (их было ОЧЕНЬ много), и они же продолжаются по сей день... Я понимал, что Америка – как страна проживания с соответствующим этому отношением – его не интересовала... Я видел, что он поглощён лишь одной идеей – продолжать лечить, помогать людям и поддерживать за счёт этого свой уровень жизни. Это нормально, но... Поскольку он оставался и все ещё остаётся тотально одиноким человеком, то одиночество – с одной стороны – вроде бы спасало его от лишних трений с близкими или с теми, кого он хотел бы приблизить к себе, с другой – осложняло жизнь. В жизни Америки он и не собирался разбираться, а ведь здесь невозможно было обойтись без тех, кто мог бы быть ему своеобразными “поводырями” в сложнейшей стране. Вначале я с искренним желанием взялся за этот нелегкий труд, но потом понял, что не могу сладить с его оценками людей и ситуаций. Однажды я прямо сказал доктору: «Если ты хочешь совершить здесь меньше ошибок, слушай меня», и он сразу согласился. Но это было сказано без намёка на правду, потому что (и я это видел всё чаще) он старался искать не тех, кто честнее и реальнее, а тех, кто казался более практически нужным в той или иной ситуации.

И в какой-то момент я понял, что моё наивное и искреннее желание помогать ему не годится. Он не понимал самых простых вещей – что я невероятно занят своим еженедельным журналом, который я – как творческое лицо – делал практически в одиночку , что у меня есть множество других забот. Но ведь он Великий, помогать нужно только ему, и при этом он никогда не спросил: «А у тебя есть время сделать то-то?.. Тебе это не сложно?..»

И наконец я узнал, что он, не говоря мне ни слова, связался с человеком назвавшимся ему бизнесменом и пообещавшим золотые горы (в прямом смысле слова!). Он легко и быстро доверился этому Н. М., о чём сегодня из-за огорчений вспоминать не хочет, потому что тот в конце концов нанёс доктору большой материальный и моральный ущерб. А на эту связь ушли годы. Добавим к этому годы семейных проблем с детьми и жёнами, совершенно ужасные вещи, происходившие в семье, но об этом ни я, ни он сам никогда не расскажем. Конечно, всё это не могло не повлиять на его состояние. Но всё равно ранняя закалка в борьбе с трудностями помогала Анатолию Михайловичу держаться молодцом, однако ко всему этому стали добавляться проблемы с мириадами врагов (в основном в бывшем СССР), и когда мы снова начали общаться через годы, он не раз на вопрос «Как дела?» отвечал однозначно: «Воюю с властью и попами». И это правда: он никак не мог понять, что слова о том, что надо иногда (а ещё лучше часто!) останавливаться и оглядываться, что надо стараться видеть себя хоть как-то со стороны, что надо соизмерять свое дело с меняющимися ситуациями и в Америке, и на Родине, это жизненная необходимость. Ничего подобного, к сожалению, не было, он так верил в величие своих достижений, что был убеждён – они навсегда и не имеют «срока давности».

О сроке давности могу сказать так: в чём-то он был прав, ведь и по сей день раздаётся множество приятных голосов людей, восхищённых его делом, его достижениями, его почти не меняющимся обликом несгибаемого продолжателя своего дела, принесшего когда-то славу и деньги. Но это было давно, очень давно, и та, давняя слава через двадцать или больше лет уже видится иной тем, кто всерьёз понимает и ситуацию, и положение Кашпировского в совершенно иной системе координат. Вся его жизнь после 1990 года и есть сплошная “горящая хата”. И поджигал свою хату обычно он сам – тут было много причин: от чрезвычайной самоуверенности в обстоятельствах, где он ничего не понимал... Ну и так далее...

Как же быть – прекратить свою работу и остаться вовсе не у дел? Кто-то может сказать, что, мол, с возрастом спорить невозможно, поэтому именно так и нужно поступить, пусть люди запомнят доктора знаменитым и успешным. Но этот “совет” может привести к непредвиденным результатам: все знают, что случается с людьми, которые по разным причинам вдруг прерывают работу, свою деятельность, которой была посвящена вся жизнь, – человека легко может победить депрессия или что похуже... Вот она – самая сложная в жизни миллионов людей точка преткновения, – да, есть только два выхода из положения, но оба разрушительны. Значит, остаётся надеяться лишь на силу организма, силу воли, и как всё сложится дальше, никто предсказать не в силах.

Когда-то у Кашпировского было множество планов, которые даже в 90-х звучали фантастически привлекательно: например, полететь в космос и оттуда провести операцию, похожую на тбилисскую, планы получить признание его метода в Америке, быть снова на виду и на вершине громкой славы. Ничего этого не случилось. Он не желал вспомнить и понять, что эта самая, воистину БОЛЬШАЯ слава пришла именно через телевидение (потому и стала такой массовой!), но снова занять свою прежнюю позицию на ТВ он не сумел. Ни в экс-СССР, ни здесь в Америке.

Он не понимал и также наверняка не понимает до сих пор, что в начале 1990-х он вряд ли смог бы стать президентом СССР, хотя очень этого желал. А если бы даже это и случилось, то продолжаться долго не могло: слишком много сил было брошено на борьбу за российский “трон”.

Я когда-то пытался объяснить ему, что именно в этой, на глазах меняющейся ситуации, можно сохранить лицо и имя, только если искать иные пути, другие варианты выступлений, где можно было бы продолжать лечить людей, пусть и не в таких масштабах. Человек, собиравший когда-то многотысячные залы и стадионы, в идеале не может, не должен снижать свой КПД до совсем малого уровня. Я смотрел на его усложняющуюся жизнь с громадным сожалением... А помочь никак не мог. Так всегда бывает, когда на твоих глазах исчезает былое, истинное величие, когда еще вполне дееспособный Мастер Своего Уникального Дела не может признаться даже самому себе в том, что в жизни любое дело имеет начало и конец. Я понимал, что говорить ему об этом прямо бессмысленно, может быть он прочитает эти мои слова и все-таки поймёт, что люди хорошо помнят его давний, прежний, лихой и впечатляющий образ чудодействующего Мастера, чьи дела и изобретения всё ещё парят на крыльях никем не разгаданной тайны. Но это не меняет дело! Говорить о нём могут что угодно, ругать и бесноваться легко, но ведь никто – ни учёные, ни журналисты, ни обыватели – до дней нынешних так и не понимает, какую именно “формулу” помощи людям нашёл доктор А. Кашпировский. Хотя в душе наверное признают!

Я недавно попытался вспомнить, как много времени прошло с тех пор, как мы общались много, хорошо и полезно. Многие-многие годы! Были случаи, когда он неожиданно появлялся, звонил, звал в гости, говорил хорошо и искренне, а потом... снова надолго исчезал. Помню один случай: было это в 2001 году, когда он пригласил меня на свое выступление в ресторане “Океан” на Брайтоне в Бруклине. В зимний день мы встретились перед началом его сеанса на улице у входа, и тут произошло нечто невероятное – едва мы с ним поздоровались, подлетела громадная чайка и... села мне на голову. Он тоже очень удивился, а я подумал: к добру или нет?..

Именно в тот день, когда я увидел его новый формат выступлений и вынужденную новую формулу работы с народом, я понял, что это – не уровень доктора Кашпировского. Вспомним, что в 1989-1990 годах амк превратился в АМК исключительно благодаря огромным по масштабу выступлениям – десятки тысяч людей в залах и на стадионах, падающие сотнями как подкошенные люди, гигантский энтузиазм, громкие результаты статистик излечения, – все это и произвело эффект выдающегося результата. Тем более, что сравнивать было не с кем и не с чем. Это был настоящий подвиг, который и меня настроил на соответствующую волну... А сейчас – по несколько десятков людей в полутемных ресторанах, это ли масштаб выдающегося Доктора?!?.. Сказал ему об этом в скромной форме, но в ответ услышал: «... но надо же как-то жить». Конечно, он был прав, жить надо, это Америка, где, поверьте мне, даже гениальный Пушкин наверняка сидел бы на скромном пособии.

После этого мы встречались совсем редко, пока в 2009 году на подошло время его большого юбилея, 70-летия.


Юбилей (70 лет). Ресторан “Астория”, Бруклин. 15 августа 2009 года.







С гитарой – его дочь Елена.


Я так устроен: стараюсь ни на кого не обижаться, считая, что у каждого свой путь. Когда он пригласил меня на этот юбилей в ресторане, где он тогда выступал, я вдруг вспомнил наши с ним старые, приятные дни и часы, потратил чуть ли не неделю, придумал и написал громадное (почти на полчаса!) поздравление, в котором использовал в лёгкой и приятной форме “метод статистики” и рассказал там о его жизни в цифрах и фактах. Закончилось это для меня довольно печально, уж не знаю, что и как ему не понравилось: он вполне оскорбительно отнесся ко мне и моей жене...



Мы сидели с ним рядом, что как бы показывало кто есть кто по отношению к юбиляру. Потом пришёл какой-то человек, и АМК спокойно сказал мне: «А ты посиди где-нибудь»... Жена сказала, что надо уходить, в такой ситуации нам тут нечего делать. Но он понял, что сделал что-то не так, хотя даже не извинился, мы еще немного побыли и ушли. Поскольку он не актер, то всё выражается всегда на лице, в глазах... Глаза, полные чем угодно, но не радостью или даже просто благодарностью за то, что я ради него сделал такую громадную работу (и правда – писал это почти неделю)...



А “печальный исход” был в том, что когда мы прощались он сухо выразил свое недовольство тем, что мое выступление как бы смазало его успех (что – полный абсурд!)... Он не терпит ничьего, никакого успеха рядом с ним. И однажды мы выступали вместе на Всесоюзном радио в Останкино (впервые в жизни он выступал на громадную аудиторию не один) и там мне задавали больше вопросов, чем ему. Он был в бешенстве, я знаю все его состояния, потому что когда-то дважды (в Нью-Йорке) выводил его из полного нервного кризиса, связанного с неприятными вещами с его первой женой... А может быть, ему просто не понравился собственный юбилей, ведь там больше половины людей он наверняка сам видел впервые...



И после этого снова провал в дружбе. После этого мы не виделись ещё года четыре. Редкие поздравления с днём рождения, еще более редкие обстоятельные разговоры по телефону. Я несколько раз за долгие годы решительно говорил ему, что мне не нужна и не интересна такая дружба, но каждый раз он писал или звонил и говорил буквально почти одно и то же: «... без тебя у меня вообще сплошной мрак в жизни». Так оно и тянется. Ни туда, ни сюда.


~ Надпись на книге была сделана сразу после выхода в свет. Присланный по факсу необычный документ – немного позже. И ведь я до сих пор его не могу взять в полный толк. Задача? Сверхзадача?.. ~

Сказать, что он очень сложный человек, значит ничего не сказать. Когда начались наши дружеские отношения, я ему как-то сказал: если будешь меня слушать, сделаешь меньше ошибок. Он, ничего не понимая в американской жизни, радостно пообещал, дал слово слушать меня во всём, чтобы делать меньше ошибок. Но вскоре об этом забыл и слушал уже других людей, в результате через пару лет он меня предал (было много разных ситуаций), не выполнил ни один пункт наших официальных договоров, легко понять, что ему вскружили голову большие деньги в Америке, а они были ОЧЕНЬ большими... И вот Вам результат, дальше у него всё пошло наперекосяк. Включая личную и просто человечную жизнь.

Когда у него после первых сеансов в Нью-Йорке было уже много (даже по моим представлениям) денег, то я понял – ему надо открывать счет в банке. И пошел с ним в банк, открыл счет, копии документов этих хранятся у меня, загляните в них и увидите, что вместо адреса АМК стоит мой домашний адрес. Уже не помню, как у него шло дальше, но случайно увидел у себя же документ, где он передает права на пользование его счетом в банке какому-то израильтянину, о ком я никогда не слышал, мне он о нем не говорил... Дальше я отказался иметь дела с его банком, а еще чуть позже он связался с КМ, вот тут и наступили сначала радостные дни ожидания большого куша, потом – тотальное разочарование, и сегодня он слышать не может это имя. Сегодня рассказывать эту историю (или ей подобные) не стоит по простой причине: всё-всё, в т.ч. в мире бизнеса и отношений в нём, за четверть века изменилось до неузнаваемости, остались лишь чисто человеческие (точнее – античеловеческие!) свойства, над которыми никакое время не властно: созданные и доведенные капсистемой и капментальностью до верхних запределов – алчность, жадность и жестокость, с ними связанная. Я назвал лишь три из сотен!..

Мне не очень нравится категоричность в оценках, и еще более странным видится совсем уж категорическое отделение АМК-врача-ученого от АМК-человека. Может быть, где-то такой подход возможен, но не в его случае, ведь все годы после успеха 1989 у него прошли под знаком больших неприятностей и исключительно по причине его человеческой несостоятельности. К сожалению, у него нет элементарного воспитания, я ему когда-то сказал, что научиться себя правильно вести с людьми (разными) можно в любом возрасте, надо только смотреть в суть здравого смысла. Но он этого никогда не делал. Никаким ПРИЯТЕЛЕМ человек ему быть вряд ли может. Да, он всегда был неконтактным по двум причинам: первая – он был самым великим, вторая – он боялся, что кто-то может казаться в любой ситуации более значимым, чем он... Не понимая при этом, что никто его переплюнуть в достижениях не может, а может он просто об этом не думал. Его главная проблема в другом... Я говорил, что у него никогда не было настоящих друзей, ибо он никого к себе никогда близко не подпускал. Со мною это случилось по причине жизненной необходимости, первое время без меня он не мог обойтись в Америке, а потом, когда почувствовал свою денежную силу, подумал, что теперь он непотопляемый. А таких не бывает... Всех, кто хоть как-то оказывался рядом, он просто использовал (меня в том числе), он по жизни абсолютный ЮЗЕР, точнее не скажешь. Денег он ни за что платить не будет. Все наши контакты последних лет были основаны вот на чём: у него были (и продолжаются) ужасные проблемы с членами семьи, с детьми, и только я знал раньше про его семейные дела, в моем доме он сделал предложение своей второй жене Ире из Чехии, из моего дома и с моего компьютера шли все переговоры с людьми Жириновского... Короче, психологически он был в таком тяжелом состоянии, что ему нужен был кто-то, с кем можно обмолвиться хоть словом на неприятные темы. И тут я был для него незаменимым, он знал, что я никогда никому об этом не скажу, а ему – какое-то облегчение, тем более, что мои советы ему всегда были реальными и правильными... Но он пошел по иному пути... Как же быть? – рассказать хоть какие-то правды о нём (ничего криминального в них не будет), интересные для читателя или промолчать и продолжать подавать его в облике Героя?? И как найти меру, пропорцию между его действительными достижениями на медицинско-ТВ поприще и реальной жизнью, где у него очень много “проколов”. Как Вы думаете?.. Написать это мне было очень трудно, ведь я делюсь с Вами откровенно вещами, какие мне принесли в жизни немало огорчений, было и немало интересного, но куда меньше...

Возможен ли здесь компромисс? Какой компромисс? А такой, что если я напишу книгу о нём, то это будет бомба в мире, где миллионы (или тысячи сегодня) людей знают только сценические и ТВ дела АМК, но НИКТО (практически никто, кроме меня!) не знает правду его жизни. Рассказать правду о нём, значит погубить его репутацию. Нужно ли это? Он – очень несчастный человек с массой проблем, в основном семейных, есть и другие. Я не клялся ему, что буду хранить эти тайны, но я не могу позволить сам себе всё же открывать ту сторону его жизни, о которой никто не подозревает. Конечно, такая книга была бы сенсацией, но я всё равно – при всех неприятностях, какие он мне доставлял, не хочу ничего оглашать. Этика! Приличия! Через это я не переступлю... Вот почему эта публикация всё равно будет половинчатой именно из-за того, что о главной правде, об его продолжительном, нескончаемом (с 1989 г.) внутреннем конфликте не будет сказано. А без этого никто про него ничего не поймёт...

При своем пожизненном занятии он не может быть эмоциональным, он весь в себе, но всё равно никакой, даже самый тренированный человек не может всё время, ВСЕГДА, держать себя под абсолютным контролем, он в какую-то секунду расслабится... Кстати, именно так, на этом ловят крупных шпионов или диверсантов. Так что максимум – это выпуск пара. И если он даже на минуту расслабится, то следующая минута будет ему вдвое сложнее, потому что он перманентно ждёт новостей от детей, точнее – из-за детей. Эти новости никогда не бывают хорошими. Это его пожизненный крест, и ничего измениться не может. Его поездки в Канаду и в Калифорнию и есть плата за неудачную жизнь. Жаль, конечно, что он так и не сумел справиться с внутренней жизнью, но это можно было (до конца не уверен!) сделать лишь лет 25 назад, а сейчас исключается...

И, наконец, наша последняя, недавняя встреча 1 декабря 2016 года (через несколько бесконтактных лет) в Нью-Йорке, на том же Брайтоне, но уже в ресторане “Националь”. Раз в несколько лет он – в периоды самых сложных своих ситуаций – вдруг хватался за ниточку наших былых очень близких отношений, писал мне восторженные поздравления с днём рождения, звонил, но это было как редкие “приступы дружбы”. И 1 декабря был как раз очередной “приступ”, вот каким образом я оказался тогда в ресторане “Националь”, и даже придумал ход с юбилеем книги, что людям было действительно интересно, а ему приятно. Люди меня хорошо принимали, а я видел - это для него было невыносимо, он вообще с трудом терпит чей-то успех в своём присутствии, даже такой крошечный успех, какой вызвало моё краткое выступление. Я удивлён, что в тот вечер он ещё что-то доброе сказал обо мне, раньше этого не случалось (даже на своем 70-летии, когда я говорил о нем почти час!), а отговорка у него всегда была одна и та же: ты такой известный, тебя и так все знают. Например, у меня есть подаренная им книжечка “Верь в себя”, где он, говоря о начале своей американской жизни, пишет абсурдные вещи, и моё имя он там даже не упоминает, но дело не во мне...

Доктор позвонил заранее и пригласил на его выступления, и я тут же придумал идею, чтобы ещё как-то поддержать его самого, его имя. Вспомнил, что в эти дни как раз исполнялось 25 лет со дня выхода в свет моей книги “На крыльях тайны. Известный психотерапевт Анатолий Кашпировский в Нью-Йорке”. Мало этого, я сумел отыскать в глубинах своих музейных архивов большую коробку со всеми материалами, какие я отдал в типографию для печати этой книги. А в ней был полный макет книги и сотни оригинальных фотографий. На удивление все сохранилось.

Я привёз все это на вечер в ресторан, поднялся на сцену после окончания выступления доктора, вспомнил о тех славных временах начала его успешного взлета на новом материке, и подарил Кашпировскому всё, что принес с собой, в надежде, что это будет ему интересно и важно. Он тут же отдал эту большую коробку своей помощнице, и где эти материалы сейчас, я могу только гадать. Зато на этом же вечере, после моего вступления ко мне подошёл молодой человек, Ярослав, киевлянин, обучающийся биологии в одном из колледжей и увлечённый проблемами биологического влияния на человека. Вот эта встреча оказалась и интересной, и полезной, потому что всё, что вы видите здесь, на нашем сайте, отредактировано и подготовлено к печати именно Ярославом. Спасибо ему за громадную работу, какую он проделал и, надеюсь, ещё продолжит. Так что вечер нашей недавней встречи с Кашпировским закончился очень удачно, хотя, глядя на всё происходящее в зале, я убедился ещё и ещё раз в правоте своих прежних, не самых весёлых мыслей... А вывод такой: при всей его научно-медицинской гениальности, наверное, недовоспитанность и некоторые качества характера (неимоверные амбиции и высочайшая гордыня) мешали и всегда будут мешать ему добиваться того, что он хотел. Для него не существует способность хоть как-то глянуть на себя со стороны. Это меня всегда очень огорчало, потому что я всегда хотел видеть его в лучшем свете...

В тот вечер мы распрощались странно. Когда я ему сказал, что я все-таки заберу ящик с материалами книги, он сказал вроде бы нормальные слова: «Я не знаю, кто этот парень, лучше подождать». В ту быструю секунду я подумал, что в этих словах есть резон, я ведь тоже не знал, “кто этот парень”. Он спешил на машину, я (очень хорошо зная его лицо в разных ситуациях!) видел какое-то огорчение в его глазах. Думаю, он и не понял того, что я, как говорили другие люди, только оживил его вечер. Я давно не бывал на его выступлениях, но такого скучного никогда не видел... Короче – я не уверен, что он знает, куда девался этот ящик с оригинал-макетом книги, во всяком случае его это не очень волнует... Конечно, было бы хорошо найти побольше цветных снимков и заменить все чёрно-белые сканы в этом новом издании книги цветными оригиналами, но боюсь, у меня уже ничего нет, остальное – в заветной коробке. Где ты, коробка?.. Он на следующий день улетел в Россию, и больше никаких контактов, хотя он обещал звонить из России, но так ни разу не позвонил.

За последние лет десять я был четырежды на его выступлениях, внимательно наблюдал за публикой, и меня не покидала такая мысль: интересно, насколько внимательно (или критично) относятся ко всему происходящему сидящие в зале, пришедшие за помощью люди... Ответ так и не приходил, задавать вопросы на вечере Доктора было не принято. И вот в вечер последней встречи, после моего выступления среди других подошел еще один человек очень солидного возраста и сказал мне следующее:

– Я был рад так неожиданно увидеть Вас в этом зале... Меня зовут Семён... Рад потому, что многие годы был верным читателем журнала “Калейдоскоп”, всегда относился к Вам с большим доверием, вот почему мне хотелось бы поделиться с Вами кое-какими мыслями. Можно я Вам позвоню, и мы поговорим?..

Мне не хотелось огорчать этого искреннего поклонника нашего Доктора, который лишен напрочь какой бы-то ни было самокритики и вообще трезвого взгляда на себя и свою работу. А ведь этот человек, мой бывший читатель, был во многом очень прав. Да и позвонил мне, потому что доверял мне еще с тех давних, издательских лет. Хоть кому-то да высказать то, что сам думает. Я, конечно, сказал, что буду ждать его звонка, и он позвонил утром следующего дня. Удивительные слова он сказал, как раз о человеческой стороне дела при полном обожании стороны научной... Ниже – его почти дословный рассказ.

– Думаю, я – один из самых верных поклонников Анатолия Михайловича. Со стажем почти в двадцать пять лет. Все это время я внимательно слежу за его работой и тут, и там, в расколовшемся СССР... Я – бывший научный работник, и во всем стараюсь действовать и думать строго согласно логике... Кашпировский мне помог в свое время, эффект был довольно долгий, но потом снова нужна была помощь, и я решил походить на его сеансы в Нью-Йорке. И снова он мне помог, лекарства уже были не в силах меня поддерживать... Но, внимательно наблюдая за Анатолием Михайловичем, я вижу вещи, какие меня огорчают... Ради этого я и решил Вас побеспокоить... Может быть, Вы на правах его близкого друга сможете передать ему мои слова, и может быть, он хоть как-то примет их к сведению...

– Что Вы имеете в виду? – спросил я.

– Логику... Мне всегда казалось, что уж кто-кто, но Кашпировский, досконально знающий человека, должен во всем быть последовательным, логичным... А с годами я вижу, как он резко меняется в чем-то, а в чем-то остается на прежних странных позициях, какие только умаляют его авторитет и значимость для многих людей. Он ведь служит людям, народу, значит должен понимать чего хотят и ждут люди, приходящие на его выступления. Люди ждут именно “сеанса”, то есть процесса, ведущего к оздоровлению, а уже давным-давно он перед этим самым “сеансом” долго-долго говорит о совершенно постороннем, и с годами все менее интересно и захватывающе, не как раньше... Вы вчера сами это слышали. Людям не интересна, например, долгая история советской психиатрии, мы ждем его прямых действий... Он и выглядит уже не так, как когда-то, он и двигается иначе...

– Но Вы же не забываете, что тут вмешивается возраст...

– Об этом и речь, если он чувствует, что хоть что-то не так, что его неизменный облик не может быть прежним, он должен что-то менять... Мы ведь смотрим на него, как на икону... Он уже сто лет держит на своем сайте фотографию, которая тоже вроде бы должна привлекать людей, а она только отталкивает своей жесткостью... Он не принимает во внимание самые простые вещи: зачем в зале ресторана, где полутемно, просить людей смотреть в зеркало и проверить, изменился ли цвет глаз... Там ведь ничего невозможно разглядеть.. Или цвет зубов... Это невозможно. Зачем заставлять людей – и ведь там 95 процентов очень пожилых – делать сложные упражнения, это ведь может здорово повредить, а народ внимает каждому слову и делает , как сказано... Он упрямо продолжает отрицать энергетику и так называемых экстрасенсов, но тогда почему на выступлениях продаются его фотографии, которые “должны лечить”... Нет, он не имеет право опускать свой уровень... Мы ведь в него так верим...

Я попросил у Семена адрес его почты и пообещал подумать над его просьбой и сообщить об этом. Вскоре написал ему несколько слов, сказав, что постараюсь тем или иным способом донести до Кашпировского смысл им сказанного. И надеюсь, что это удастся. Но я совершенно не уверен в том, что даже если он узнает и о таком мнении, что-то изменится. Если в течение четверти века он так и не захотел взглянуть на себя со стороны и сделать все возможное, чтобы люди теплее воспринимали его облик и манеру действий, это только помогло бы тому, чему посвящена вся жизнь Доктора. И у Семена (плюс – у многих других) было бы меньше вопросов...

Маленький пример. В последнее время я не раз пересматривал телематериалы, связанные с Анатолием Михайловичем. Сейчас обращусь лишь к двум большим передачам главного московского телевидения – “Временно доступен” и Вечеру, посвященному его 75-летию. У меня сложилось впечатление, что обе передачи были подготовлены и без должного внимания и уважения к герою передачи, и вообще без понимания того, чем всю жизнь занимается Кашпировский. Но были там и моменты, где можно найти опосредованные ответы на вопросы звонившего мне в Нью-Йорке Семена.

В ответ на прямой вопрос о том, зачем нужно бросать на пол людей и помогает ли это излечению, доктор сказал, что это – момент психологически важный, делается это, чтобы люди почувствовали над собой власть. И тут же говорит: «А вообще мне не важно, понимают или не понимают меня участники выступлении или телезрители, не важно, верят или не верят моему методу, он все равно работает.

Тогда вопрос у меня: если метод все равно работает, зачем так резко бросать на пол людей – младых и не очень? Только ради эффекта?

Категорически не верить в роль энергетики в жизни организма человека – не странно ли?.. Ну, это как бы сферы довольно высокие. Но уж простите, не понимать, что твоя фотография, призванная приглашать людей на сайт и располагать к себе, уж точно делает совсем обратную работу?.. И это понять не так сложно...


~ Фотография на официальном сайте. И какой бы она могла быть ~

    Если бы Доктор поставил на сайт этот снимок (как я ему настоятельно советовал), были бы только аплодисменты. Когда он на всех передачах (и особенно после них) говорит, что “они ничего не понимают в моем деле”, то он сильно ошибается. Да, понимают его далеко не все, но они видят его таким, каким он категорически не желает видеть себя. Много-много лет назад я по простоте душевной сказал ему нечто очень важное, цитирую: “Ты должен заменить главную фотографию на сайте и в других местах, этот снимок только отпугивает людей, на нем – не ты, а другой, не очень добрый человек”. Он страшно возмутился, и всё оставил. В результате именно из-за этого снимка и из-за его очень чёрного общего облика (одежда, цвет парика) на всех или почти всех ТВ передачах его называют часто “чёрным магом”. И они по-своему совершенно правы. Если человек старается делать людям светлое добро, то он не может выглядеть этаким “чёрным” посланцем разных сил. Я ему говорил: попробуй хоть раз одеться в светлое на вступлениях, увидишь, как люди станут менее напряженными и более добрыми, к тебе потянутся. Он это не сделал. Вот они и продолжают говорить о черноте облика, что отваживает от него многих, кто мог бы стать его приверженцами. Это – лишь капелька в море разных вещей.

Есть еще масса странных вещей, какие с великим упрямством Доктор продолжает говорить и совершать, но – удивительное дело!!! – лично в моей душе, несмотря ни на что, все равно сохранялось и продолжает жить очень хорошее отношение к этому сложному, сверх-сложному человеку, сумевшему сделать и воплотить в жизнь несколько больших открытий, но, к сожалению, так и не сумевшему правильно организовать свою жизнь. А раз так, то я, как мало кто иной, продолжаю желать ему только здоровья и добра, покоя в душе, посильных успехов в его замечательном деле, какому посвящена жизнь. Услышит ли он эти мои пожелания? Хотелось бы, но не знаю. Возможно ли исполнение моих пожеланий? Тоже не знаю. Потому что даже самые невероятные вещи всё-таки реальны и возможны в жизни любого человека, но только такого, кто имеет в жизни настоящую опору – например, сочувствующих и мобильных родственников или очень надежных друзей. Только с ними можно поддерживать в себе продолжительный душевный покой, без которого никакие профессиональные дела продолжаться вечно не могут. А этого нет... И если все-таки есть в мире силы, способные помочь в этом моему давнему талантливому другу, пусть это обязательно случится!!!

Февраль 2017 г.





        ~ Портреты работы Леонида Лубяницкого. 1990 год ~